Отвлеклась я от деревни, и незаметно приблизилась к городу, но следует поподробнее остановиться, как исчезали с лица земли целые деревни. С восстановлением заводов в стране начали выпускать новые, невиданные раньше, сельхозмашины: тракторы, комбайны. Эта техника была государственная. Были образованы МТС (Машинно-тракторные станции). МТС обслуживала окружающие колхозы, а за это с колхозов была плата. Некоторые колхозы были очень маленькие – деревенька дворов на 10-15, маленькие и поля.
Правительство пришло к выводу о необходимости укрупнения колхозов. Не очень же охотно шли колхозники на это укрупнение. Сейчас я бы сделала такой вывод – укрупнять надо было только соседние хозяйства, к примеру, Коркинцы и Бушмели. А начали создавать такие махины, километров на 20. Это у нас то, по бездорожью, где деревня от деревни через волок (лес) километров за 10. К тому же, по-прежнему, руководители колхозов назначались райкомом, были приезжими. Вот уж начался настоящий подрыв колхозного строя. Не стали вести учет сделанному за день, и люди перестали по-настоящему трудиться, как раньше трудились. Не было учета, не стало заинтересованности в труде.
Партия и правительство всё же искали выход из создавшейся ситуации – задумали МТС закрыть, а технику продать колхозам. Хорошо, что деньги за технику государство давало. Но это опять таки не стало выходом из положения. Ремонтировали технику по-прежнему в МТС, но называли сейчас РТС (Ремонтно-техническая станция). Всё это, конечно, за плату с колхоза, а ссуды государство давало. Долг в хозяйствах доходил до ужаса. Правда, временами, он немного списывался, а потом опять рос и рос.
Жителей мелких деревень стали переселять в крупные деревни. Некоторым пришлось менять место жительство не один раз.
Перспективные деревни стали электрифицировать, но и это не удерживало людей оставаться на месте, искали где лучше. Началась компания освоения целинных земель. Уезжали целые деревни. Например, из хозяйства уехали жители деревни Полянцы. А дела в колхозах шли всё хуже и хуже. Началась перестройка. Колхозы перестали финансироваться государством, и они обанкротились, перестали существовать. Что было колхозное – растащили. Большинство людей уехали в поисках лучшей жизни в другом месте. В деревнях остались одни пенсионеры. Пенсия, да подсобное хозяйство их устраивает. Многие пристрастились к пьянке. В деревне закрыли школу, некого учить. Молодежи нет, рождаемости нет, колхоза нет, сельсовета нет. Стоят пустые дома, пустые квартиры и никому не нужны. Всё, что можно вытащить из дома металлического – вытащили и сдали на металлолом. Несколько семей еще держатся за родные места. Мужчины работают вахтовым методом где-то на Севере, или поблизости, на заготовке леса. Жены занимаются выращиванием скота и овощей. Но сдать выращенное некуда. Раньше это делала кооперация, а сейчас, при беспорядках, кооператоры хоть и закупают, но за бесценок. Это сведения об угасании и смерти колхоза «Правда», что был в деревне Булатовцы. А моей родной деревни Коркинцы уже не существует, её нет на карте района. «Правду», т.е. Булатовцы присоединили к Канахинцам.
Хорошо еще в деревне (в Булатовцах) есть электричество, телефон, водопровод. Вот только нет людей.
Может, в некоторых районах еще сохранились и колхозы. Всё зависит от руководства, а Унинцам не повезло на главу района, и области тоже, раз он держит такого руководителя.
На словах демократия. На деле такая картина: если не проголосуете за кого надо – никакой помощи от района не ждите. А помощи то нет, если даже и проголосуют так, как велит агитатор.
Невыносимо больно смотреть на место, где была родная деревня, где прошло детство и юность. У меня есть предложение, чтобы поставили памятники исчезнувшим деревням. Это было бы светлой памятью жившим тут людям. Ведь эти люди выстояли перед горем и утратами в Великую отечественную войну. Они не запустили своих полей, как сейчас зарастают угодья лесом.
Много изменений в жизни людей произошло на моей памяти, в век моей жизни. Были и хорошие изменения. Даже и дома в деревне стали строить с учетом нового. Раньше была общая изба с 2-3-4 окнами. В избе стол, лавки и печь. Сейчас обязательно отдельные комнаты – прихожая, кухня, детская и зал. Для отдыха – диван и кровать. Не стало палатей и лавок. А чтобы с умом расставить мебель, не стали делать много окон, делают большое окно на комнату. Стали делать два выхода из дома: один общий, второй – из кухни во двор к скоту, что уменьшило количество вносимой в дом грязи. Кажется, было кое-что к лучшему, но труд, беспорядки в колхозе не удовлетворяли людей. Деревня угасала. Оставляли жители свои новые построенные дома и уезжали искать лучшей жизни. Стоят, пока не упадут, деревни с пустыми домами.
