Особую главу своих воспоминаний посвящаю деревенским детям. Все дети нашей деревни лет с 5-6 принимали участие в труде, помогали родителям. Главное занятие для детей – ямщичать, т.е. управлять лошадью (боронили пашню, навоз возили). Если в семье не было детей , нужного для работы ребенка нанимали у соседа или держали, как работника в доме. Мне пришлось поямщичать у соседа. Оплата никакая не предусматривалась, а мне нравилась пища у хозяев. У нас питание было неважное. Молоко мы дома ели только обезжиренное, т.е. с кринки сметана снималась для изготовления масла, которое продавалось на расходы по хозяйству. Не хватало для нашей большой семьи хлеба, полученного от урожая до свежего урожая.
Кроме полевых работ дети принимали участие в различных домашних работах, таких, как пасти летом скот или зимой подать корм скоту. Мальчики учились делать простейшие орудия труда, такие как: носилки, трясянки, метёлки, заготавливали материал для их изготовления. Девочки с малых лет учились прясть пряжу для изготовления холстов. С возрастом учились сновать и подавать ниченку, а потом и ткать.
Вот почему мама моя очень не хотела меня учить в ШКМ (школе колхозной молодежи). Много в семье было мужчин, а для их одежды много надо было холстов. Холсты нужны были на все хозяйственные нужды, такие как скатерти, полотенца, онучи (это для обуви).
Молодая девушка должна была приготовить и подарки для будущего мужа и его родных. На свадьбе невеста выстилала на показ скатерти, и все соседи смотрели, какая труженица и умелица досталась жениху.
На свадьбу собирались соседи со всей деревни, одни по приглашению, как участники торжества, другие – посмотреть. Вот и надо было показать, что принесла невеста в дом жениха.
Нас, детей, в семье было много, и семья обходилась без работников – детей. Очень запомнилась картина – бороним с братом Саней. Он впереди, я за ним. Он ходит за бороной, а я сижу верхом на лошади. В жаркую погодку сидеть на разгоряченной лошадке очень нелегко. Борону постоянно надо было приподнимать, когда под неё попадет что-либо. Брат мой делал это не очень охотно и сопровождал меня большими упреками.
Пока я была еще маленькая, борони братья Иван и Александр. На обед лошадей выпрягали и ехали домой. Гнус в жару страшно беспокоил лошадей, и они рвались домой с радостью. Саня тоже ямщичал с вершины, т.е. сидел верхом на лошади, и под его зад подстилалась подкладка. Лашади разбежались и подстилка из-под Александра выпала. Лошадь Ивана испугалась, подпрыгнула и упала вместе с ямщиком. А Иван после этого не мог встать на ноги. Тятя унес его на руках домой, а Иван остался на всю жизнь хромым. Больная нога была у него короче. А ни к каким врачам не обращались.
Раз маленькие дети принимали участие в труде, то и подобных случаев было немало. В воскресенье работать на земле считалось за грех. Выходной был для всех. Но в нашем доме был такой порядок – поднимали нас пораньше, и вел нас тятя в лес за ягодами, собирали чернику, малину, черёмуху. Тятя рубил в лесу лыка (на лапти). Набравши себе ношу, звал нас на дорогу, и шли все домой. Дома у мамы уже были готовы горячие шанежки и ели охотно с принесёнными ягодами.
Во второй половине дня некоторые женщины выходили посидеть под окнами, поговорить, иногда и песенку споют. Еще у них было занятие – искали друг у друга в голове (вшей). В длинных волосах, как правило, они водились, а профилактических средств против них не было. Мыла тоже не хватало.
Молодые мужчины и мальчики играли в мяч (самодельный), а еще в отопошницу (отопок – это изношенный до дыр лапоть). Братья мои, особенно Иван, делали мячи из шерсти – линьки, которая собиралась с лошадей и коров. Скатывали в мяч так туго, что мяч при ударах высоко отскакивал. А еще брат умудрялся сплести мяч из лык, как и лапти.
Такой вид отдыха был в обыденные дни. Девушки и молодушки под вечер собирались на угор (это место для игр). Водили хороводы, пели песни. В играх и общались парни с девушками. В праздничные дни на угоре собирались все, и тут уж песням и играм, кажется, не было конца. К нам в Коркинцы приходила молодежь из Бушмелей. Только услышал песни из Коркинцев, и идут. Да не так идут, а концом, и с песнями. Вместе со взрослыми на угоре играли и дети. Тут они учились и петь, и разучивали эти же игры.
Каждая деревня относилась к какому-нибудь своему селу, или как говорили, приходу. Наша деревня относилась в селу Уть. Христианские праздники были перераспределены между приходами. Наши праздники летом – это Вознесеньев день, Ильин день. Зимние – Веденьевская и трехсвятых. Жители своего прихода в праздник принимали гостей, приезжали родные из других деревень (У них в это время праздника не было).
Для всех были праздниками и Рождество, и масленица, и Пасха. В Рождество устраивались игрища.
По вечерам собиралась молодежь в доме, куда пустят хозяева. Вечера проходили с песнями и играми. Мы, дети, собирались группами и днем. Любимая игра была прятки, или жмаканцы, а еще «Селезень утку ловит».
В масленку – катались. Иногда на лошадях. Хозяин запрягал свою лошадку и собирались ближние подружки. А чаще всего катались на лодках, на коньках (конек – это как часть скамейки с одной парой ножек), на санках, и даже на больших санях, если есть гора.
В Пасху было принято качаться на качелях. Привязывали качели наверное все для своих детей, и ходили качаться ближние к своим подружкам. Были качели и для взрослых.
Так вот люди трудились и так отдыхали. Дети были в поле зрения и в труде, и в отдыхе. В большой нашей деревне не было школы. Большинство детей вырастали неграмотными. С установлением советской власти некоторые родители стали учить своиз детей. Перовая школа была в Марковцах. Деревня очень маленькая на границе с Удмуртией, и школа там рано прикрылась. Из нашей семьи там поучились только Павел и Иван. Саня учился 2 класса в Бушмелях, а потом еще два в Ути.
Из деревни первая окончила семилетку дочь Федора Афанасьевича, Таисия. На саночках возила она себе провизию на неделю в Селег, одна. Когда подошел мой возраст учиться в ШКМ, из деревни училось уже 8 человек и все в Ути.
Сначала не учили детей, потому что нужны были в хозяйстве помощники. Было даже так – учится ребенок до весенних полевых работ, а потом его родители включают в работу – надо боронить.
Хорошо, если ребенок учился успешно, и его переведут в следующий класс, а если нет, то он оставался на второй год, а иногда на этом и заканчивается его учение. А уж когда ввели всеобуч, учили всех, даже и тех, кому не хотелось учиться. Родителей обязывали учить ребенка.
Из нашей семьи, да и из деревни тоже, я одна получила высшее образование. Всю жизнь у меня желание учиться, даже сейчас, когда мне уже девятый десяток. А вот отдыхать по – деревенски я не нацчилась, т.е. на научилась петь и плясать, и танцевать тоже. Всё сидела за чтением. Правда, уже работаю, кое-что усвоила. Родители мои были неграмотные. Мама сколько то раз ходила со сверстниками ко грамотному соседу, но ни читать, не писать не могла. А тятя от кого-то самоуком научился писать и из армии письма писал сам, только не знал заглавных букв.
Мать тяти, бабушка наша, Зиновья, конечно, тоже никогда не училась в школе, но очень преуспевала в счете. Когда Павел учился в Марковцах, он ежедневно прибегал домой, а бабушка помогала ему решать задачи.
Все записи свои я веду из далёкого прошлого, и многие из них, даже не по памяти своей, а по рассказам мамы. Она у нас была хорошая рассказчица, и рассказы свои она вела из жизни своей родной деревни – Чечёры, и часто говорила, что век живу в Коркинцах, а как зайду на родные поля, так сердце возрадуется.
Соседи деревни, как члены семьи, делили между собой и радости, и праздничные веселья. Вместе отмечали свадьбы. На похороны тоже собирались все. Сделать что-то недостойное считалось недопустимым. И говорили: «Ведь люди осудят». Этот порядок был средством воспитания подрастающего поколения. Браки заключались чаще всего среди соседей своей деревни. Жених и невеста знали друг друга с малых лет и в труде, и в отдыхе, и в поведении. Были, конечно, браки с молодыми людьми из других деревень. Делались они по совету соседей, хорошо знавших молодых. А в своей деревне смотрели даже на родню, на родство. Вот почему старались не опозорить свой род.
Еще добавлю: в деревню иногда приезжали новожилы. Так называли некоренных жителей. Если новожил придерживался традиций своего нового места жительства – его уважали, если нет, то часто новожил уезжал из деревни. Когда хороший сосед решался переменить место жительства, его провожала вся деревня. Принимали Новожилов на общем собрании деревни. На моей памяти уехали два соседа. Один из них больше ни разу не объявлялся, а другой приезжал. У него в деревне остались родители.
Более тесные отношения были у соседей, живущих рядом, или кто был в родственных связях – братья, сваты, племянники. Их называли однодомцы. Они основали свои семьи, отделяясь от отца.
Экономическое состояние людей было неодинаковое, т.е. были жители зажиточные, середняки и бедняки. Зажиточные брали в аренду землю у бедных, и бедняки и их дети были потом в работниках у зажиточных. Бедность была у тех, кто не очень старался в работе. В период репрессий у богатых отбирали скот – коров, лошадей, и передавали беднякам. Но раз бедняки не трудились, как требовалось для жизни в деревне, то данный им скот они потом продавали или резали на мясо, и опять у них ничего не было во дворе (скот надо было кормить).
С таким расслоением жителей хотели покончить при советской власти, объединяя людей в колхозы и раскулачивая зажиточных крестьян (у них отбирали всё имущество и высылали из деревни в Сибирь). На новом месте труженики потихоньку обживались и заводили всё для жизни, хотя их высаживали среди тайги и для жилья они, прежде всего, делали землянки.
Много погибло людей, даже не доехав до того места, куда их везли. Годы раскулачивания легли неизгладимым пятном на правлении большевиков – коммунистов.
В колхоз из деревни первоначально принимали только бедняков. Позднее, поняв ошибку, стали принимать середняков. Дружные деревни стали преуспевать в ведении хозяйства, и колхозы опять были неодинаковые. Стахановское движение в стране подхватила и деревня. Работали дружно, и был успех. Для трудолюбивых крестьян коллективный труд был не страшен, а даже в радость. Только колхозы помогли деревне выстоять в Великую Отечественную войну.
На этом заканчиваю свои воспоминания, начатые с далекого прошлого, заканчивая периодом военных лет. Победа в войне была не только на плечах солдат, но в такой же степени и на плечах тружеников тыла, и рабочих и колхозников, и интеллигенции. Я с первых дней войны, работая в школе, познала все трудности военных лет, и считаю, что немало сделала для Победы, для Родины. Всю войну мы не знали выходных дней, не знали отпуска. В воскресенье шли на воскресник, работали в колхозе или делали что-то для школы. Летом нас прикрепили к деревням и мы работали вместе с колхозниками. Даже не верится, как мы, молоденькие девчонки, всё это выдержали. А еще мы вели большую агитационную работу (опять каждый в закрепленной деревне). В то время не было ни газет, ни радио, и люди ждали агитатора, чтобы узнать, что делается на фронте. В семьи шли похоронки, и мы спешили поддержать убитую горем жену фронтовика.
Пусть всегда будет чистое небо над всеми жителями земли, а Гитлеру, затеявшему войну, не знать ни дна, ни покрышки его душе.
