Все мы из детских книг знаем, как выжил на необитаемом острове легендарный Робинзон. С подобием такого острова, правда еще обитаемым, в глубинке Вятской земли, встретились корреспонденты «ВК» в Унинском районе. Но «робинзонов» там оказалось немало, и каждый, по сути, выживает как может...
На власть не надейся, сам не плошай
Самой главной проблемой глава Сосновского сельского поселения Александр Мокрушин назвал “оторванность от всего”. В центре поселения - селе Сосновка, основанном еще в 1760 году со строительства Троицкой церкви (сначала деревянной, а позднее каменной), сегодня менее двухсот постоянно проживающих селян. Остальные прописаны, но вынуждены ездить на заработки по городам и весям. Глава же поселения живет в четырнадцати верстах отсюда - в селе Верхолемье, что недалеко от границы с Фаленским районом. Здесь оседлых жителей и того меньше - человек восемьдесят. Зато еще видны остатки “градообразующего” предприятия - совхоза “Верхнелемский”. Увы, это развалины старых ферм. Числится в хозяйстве десяток работников, которые немножко ковыряются в земле. Могли бы, наверное, заняться лесом - он рядышком, да новый Лесной кодекс ходить туда не велит. Даже за дровишками - покупай их теперь у арендатора лесов.
Больше в поселении предприятий нет. Хорошо еще, что в Верхолемье действует школа-девятилетка, есть торговля, а в Сосновке - даже Дом культуры с библиотекой и ФАП с единственным фельдшером. Туда-то и ездит глава на службу. Туда-то и идут “поселенцы” со своими нуждами и просьбами. Да чем, кроме слов утешения, помочь можно? Дорогу, и ту от снега разгрести нечем: приходится договор с районом заключать, но пока технику из Уней гонят, столько времечка утечет, и за все плати. А поселенческая казна дырами красна. Да и откуда в ней доходы, если и от платы за земельные паи селян освобождают - не в состоянии они платить.
- Так что нет у нас никаких перспектив, если, конечно, ничего не изменится, - считает Мокрушин. - Люди спасаются личными подворьями - скотинкой да огородами. Как тут не станешь “робинзоном”?
Гусиное подворье
Глава поселения с немалым своим семейством на личное подсобное хозяйство тоже “сел”. Необычное для наших мест - почти десять лет назад взялся за разведение водоплавающей птицы. Еще до того, как был избран на нынешнюю должность. Работал инженером в хиревшем год от года совхозе, потом стал шофером. А подтолкнули к птичьему делу друзья, приезжавшие поохотиться. У одного отец оказался руководителем гусиной фермы в Глазове.
- Теперь получаем оттуда бесплатные консультации, - заметил новоявленный верхолемский птицевод. - Производство-то сложное, со своими хитростями. Поэтому у нас нет никакой конкуренции - выгоднее заниматься вторчерметом или лесозаготовками. Начинали мы с уток, думали лето подержать - и на мясо, да осенью стало жалко отправлять на убой, оставили зимовать.
Принялись за специальную литературу: как их содержать-разводить? Скоро убедились, что это дешевле, чем выращивать поросят и прочую живность. Рентабельность выше. На том и порешили: водоплавающая птица более зимостойкая, меньше болеет - не пятнадцатью, как куры, а парой прививок обходится. И выводимость птенцов хорошая - мало “летальных” генов.
- Сейчас у нас несколько десятков уток и гусей, - показывает на свое гогочуще-крякающее хозяйство Ирина Кондратьевна Мокрушина. - Они целыми днями, с утра до вечера, на улице. Летом порой и подкармливать птиц не надо: сходят на речку - наедятся. Выручает и овес: мы полгектара его сеяли - гуси сами ходят кормиться, сами возвращаются.
Стало быть, интересуюсь, есть экономическая выгода для семейного бюджета? “Теоретически есть”, - отвечает Александр Александрович. Однако Мокрушины постоянно сталкиваются с проблемами. Приходится идти методом проб и ошибок, набивая шишки. Взять хотя бы жилища для птицы (они называют их “хлевами”) - наподобие небольших ангаров, которые по собственному разумению сооружены из двухслойных досок с утеплителем, с глинобитными полами против талой воды.
- Хлевы уже не один год стоят, а все что-то додумываем, доделываем, - продолжает хозяин. - Вот и освещение сделали. Прошлой осенью нагрянул целый выводок енотовидных собак - задрали 67 голов, причем отборной, племенной птицы. Родительское стадо. Пришлось заново начинать. Таким образом опыта и набираемся.
Увы, фермерского опыта массового производства уток-гусей сейчас, как говорит Александр Александрович, во всей нашей губернии нет. Нет и необходимой вакцины. Как-то продавали Мокрушины гусят на рынке, те пересеклись там с другими привозными гусями и, видимо, подхватили инфекцию, начался падеж. Пока нашли средства защиты где-то за пределами Вятки, большая часть птицы погибла. “Опять у нас убытки”, - сетует он.
Внешне вроде бы все просто: утка до убойного веса вырастает за два месяца, гусь - за четыре, то есть способны давать за сезон соответственно до 120 и 60 килограммов отличного мяса (в виде быстро подрастающего приплода). И готовность к воспроизводству уже через 7 - 10 месяцев. Та же утка может снести в течение года 120 - 150 яиц. Но и это зависит от опыта, мастерства птицевода, от технической оснащенности его хозяйства - прежде всего инкубаторов. А они на фермерство не рассчитаны. Или “игрушечные” - на закладку 40 - 100 яиц, что заранее убыточно, или на 150 - 300 тысяч штук - для промышленных масштабов. Хотя недавно, по словам Мокрушина, завод в Рязани приступил к изготовлению подходящих инкубаторов, но их стоимость под сотню тысяч рублей явно кусается. Потому и вынуждены “робинзоны” еще и “самоделкиными” становиться.
Как бы там ни было, к своим питомцам Александр и Ирина, можно сказать, душой прикипели. Не случайно выкупили земельные паи неподалеку от села, где намерены обустроить пруд, построить хлевы, овес посеять. И огородить территорию - пусть не при доме, а на воле птицы гуляют.
Тем более что дело все-таки пошло. В прошлом году вывезли на Ильинскую ярмарку, что была в Кирове на Театральной площади, птенцов - буквально за двадцать минут всех разобрали. А сейчас и с заявками не справляются: покупатели прямо к ним едут. Покупают и односельчане - на летний вырост, дабы потом в бульон да на жаркое. Но пустить на производственный поток пока не решаются. Но, возможно, жизнь заставит и других свое дело поставить.
Домик окнами в сад
Он основательный, из белого кирпича. Жаль только, что не собственный - муниципальный. Но Мокрушины не унывают - по-своему обустраиваются, печь новую сложили (все в поселении ремонтируются за свой счет - у администрации нет возможности оказывать такую услугу). В доме три подрастающих “рта” - двойняшки-восьмиклассники Костя и Витя да трехгодовалый Сережка. Молочко любят, а оно в магазине недешево - Мокрушины держат свою буренку. Правая сторона усадьбы отдана птичьему “царству”, левая - под сад с декоративным бассейном. В саду летом зреют яблоки, вишни, даже настоящие сливы. “Прошлым летом десять ведер собрали!” - не нарадуется Ирина Кондратьевна. Разумеется, в теплице - помидорчики, огурчики, рядышком - “плантации” клубники и картошечки родимой.
Наверняка, папа Саша и мама Ира уже задумываются, куда старших сыновей после девятого класса определить. Хорошо хоть, школу в селе не “оптимизировали” - за тридцать верст в райцентр не наездишься. И поди-ка угадай заранее, что они сами выберут: наладятся, как верхолемские да сосновские парни и девчата, в Киров, а то и в столицу на съемные углы или останутся тут родительское дело продолжать.
Многие в Сосновке и Верхолемье воспользовались субсидиями на открытие собственного дела и льготными кредитами на поддержку личных подсобных хозяйств по программе развития самозанятости населения, а не так давно осевшие здесь дагестанцы взяли кредит для разведения овец. И это хоть какую-то надежду вселяет, что не все в селе с “робинзоньей” долей мирятся. Возможно, и младшее поколение жителей Верхолемья и Сосновки, поняв, что за морем веселье - да чужое, а дома и горе - да свое, перестанет уезжать от вятской красоты и сделает все, чтобы в родных селах было комфортно жить и работать.
Евгений ЖУЙКОВ, "Вятский край"
www.vk-smi.ru
